Он идет, как танцор.
Каждый шаг Его точен, как танец.
Он идет со свирелью Своей
и с павлиньим пером набекрень.
Его кудри едва поспевают за Ним,
за летящей походкой Его.
Его флейта выводит томительно пятую ноту.
Сладость уст Его входит в отверстия флейты,
заливая собой этот мир,
затопляя его, словно воды Потопа.
Он смеется глазами. Он знает могучую силу Свою,
ту, сильнее которой лишь кроткая, детская слабость.
Эта сладость, куда мне бежать от нее?
Эта пятая нота, пронзившая в сердце мое,
отобравшая сон и покой, все звучит и звучит
в поднебесье бездонном, как память.
Он идет, а за Ним поспешает гурьба
пастушков озорных и коров, ошалевших от счастья.
Лес Вриндавана, солнцем залитый.
Полоумные пчелы жужжат, опьянев от восторга.
Они ищут повсюду источник слепого блаженства:
что здесь пахнет, как лотос,
разомлевший в полуденный зной?
Что здесь пахнет, как мед золотой,
переполнивший черные соты?
Его тело — бутон голубого цветка —
нет, нежней, чем бутон,
и прекрасней, чем молнии вспышка.
«Кри-шна, Кри-шна», — слышна болтовня ручейка.
«Кри-шна, Криш-на», — несет свои волны река,
в ворковании горлинок слышится нежное «Кри-шна»…
Е.С. Бхакти Вигьяна Госвами
